Семён Данилюк - Константинов крест [сборник]

— О, москаль упертый! Всё бы ему поперек характера! — негодуя, Карпенко вновь сполз на дно воронки.

Меж тем остальные разведчики, понукаемые Будником, один за другим перебежками двинулись в сторону дюн и едва не уткнулись в появившегося из темноты капитана.

— Что?! — Арташов обвел подчиненных взглядом. Насчитал полтора десятка.

— Остальных всех?.. — не в силах поверить, что от его роты осталась половина, охнул он. — И это от своих!

— Точно так! Наши тридцатьчетверки, — подтвердил Будник. — Лупят, гады, по всему, что движется. Старшина сунулся с белой тряпкой… Скосили. Набухались, должно быть.

В ночи вспыхнуло. Факелом загорелся танк.

— Сашка с Карпенкой и Захаром, — буркнул Будник. — Кость на кость пошли. Коктейлем Молотова по своим шуруют. Я пытался этих дураков увести. Но без вашей команды отказались. Знаете же Сашку.

Он с тоской всмотрелся в ночные всполохи. Сведенные скулы командира окончательно вывели его из равновесия:

— Товарищ капитан! Прикажите, вернусь к ним. Если кто выжил, силком уволоку, да и нырнем в темноту. От танков по темноте уйти, делов-то?! А?

Новый взрыв. Еще один загоревшийся танк. Ожесточенные пулеметные очереди.

Арташов, отодвинув Будника, шагнул в сторону боя.

— Капитан? — умоляюще ухватил его за рукав Будник. — От своих смерть принять! Западло как-то!

Арташов взглядом заставил забывшегося подчиненного отступиться. Ткнул пальцем в темноту.

— В пятистах метрах за нами слепые сироты. Им уйти некуда. Если не уведем танки в сторону, всех перестреляют и подавят гусеницами, — в темноте не различишь, где солдат, где калека. Вот такая вам будет диспозиция.

Не теряя больше времени, Арташов побежал в сторону разрывов. За ним двинулись остальные.

— Судьба-подлянка! — надрывно выкрикнул Будник. — По-всякому блефовал. Но чтоб перед Победой, когда все козыри на руках, и под свой же танк, — это перебор!

Матерясь, припустил следом.

Глава 9. Солдаты вермахта

Молчи!Не время, не сейчасвысказывать предположеньяо том, что кончилась война.Солдату всё един приказ,он выполнит предназначенье,душа метаться не вольна.

По Балтийскому морю полз скупо освещенный траулер. На палубе сгрудились сорок фашистских солдат в изумрудных шинелях. Негромко играла губная гармошка. Перевязывал раненого фельдшер.

С капитанского мостика на солдат поглядывал капитан траулера рыжебородый датчанин Торвальдсон. Взгляд его то и дело с беспокойством останавливался на фигуре сидящего офицера, гауптмана Ранке. Прислонившись спиной к борту, тот с закрытыми глазами в такт мелодии мерно постукивал затылком по металлу.

— Versuchen Sie sich den Schädel zu zerschmettern? (Приноравли ваетесь размозжить башку?) — над Ранке навис лейтенант Вольф.

Ранке поморщился. В надежде, что лейтенант отойдет, он продолжал с закрытыми глазами вслушиваться в гортанный клекот чайки.

Непонятливый Вольф не отступался. Ранке неохотно открыл глаза.

— Bringt dieser scheussliche Jammer Ihnen niemanden in Erinnerung? — буркнул он. — Leibhafige Oberst Westhuss! (Вам эта противная глотка ничего не напоминает? Вылитый полковник Вестхус!)

— Es gibt schon keinen Oberst (Нет больше полковника), — напомнил Вольф.

— Ja, — неохотно подтвердил Ранке. — Es gibt schon niemanden. Nie-man-den. Findest du nicht, daß es ein wenig trübsinnig wirkt? (Нет. Никого нет. Ни-ко-го. Не находишь, что звучит уныло?)

— Ich fnde, wir haben tolles Glück gehabt, — Вольф подсел рядом. — Nach drei, vier Stunden kommen wir ans Land in Seeland und alles wird vorbei! Gefangenschaf bei Engländern ist nicht die schlimmste Möglichkeit. Die Hauptsache ist, Ivanen zu entkommen. So an deiner Stelle wäre ich froh. (Да. Я нахожу, что нам крупно повезло. Через три-четыре часа высадимся на Зеландии, и всё будет кончено. Плен у англичан — не самый скверный вариант. Главное — от Иванов ускользнуть. Так что я бы на твоем месте радовался.)

Он протянул Ранке фляжку.

— Haha! — Ранке, пугая собеседника, издал гулкие, издевательские звуки, похожие на клекот чайки. — Das große soldatische Glück! Aus einer Gefangenschaf in andere! Was für Srategen! (Ха-ха! Большая солдатская удача! Тонкий военный маневр. Ушли из одного плена в другой. Каковы стратеги!)

Он от души приложился к фляжке. С хитрецой ткнул пальцем за спину Вольфа:

— Und nimmst du sie auch mit? (А их ты тоже с собой возьмешь?)

Вольф непонимающе обернулся: за его спиной лишь борт корабля — и плещущееся море.

— Unseren Toten! (Мертвецов наших!) — обозлился на непонятливость приятеля Ранке. — Die sind uber ganz Europa zerstreut. Soll ich sie aufzählen? Ach, wo! Seit langer Zeit habe ich es selbst vergessen. (Которые по всей Европе разбросаны. Тебе их перечислить? Хотя где там. За столько-то лет сам перезабыл.)

— Sei ruhig, Karl (Уймись, Карл), — Вольф намекающе кивнул в сторону палубы. Солдаты, из тех, что поближе, принялись прислушиваться к выкрикам своего капитана. — Wir haben überlebt und sind nicht schuld daran. Der Gott gab Jedem das Seine. (Мы не виноваты, что выжили. Бог каждому судил свое.)

— Der Gott! — Ранке взвился. — Er hat sich den Teufel um uns geschert. Fünf Jahren in Graben. Wir morden. Man mordet uns. Wir — uns! Wir — uns! Fünf Jahre lang! Und bemühte sich der Gott dafür, Engländern, Französen, Deutschen schöpfend? Um sich das Vergnügen einen Aderlaß machen? Und, wenn es sich so verhält, wozu brauche ich eigentlich einen Gott? Zwölf Jahre haben wir um des Reichs willen gelebt, haben es unterstützt. Und was gibt es heute? Was haben wir über? (Бог! Плевать ему на нас. Пять лет в окопах. Убиваем мы. Убивают нас. Мы — нас! Мы — нас! Пять лет! Для этого Бог потрудился, создавая англичан, французов, немцев? Чтоб ему на потеху излишек дурной крови выпустить? А если для этого, на кой черт мне такой Бог сдался? Двенадцать лет жили Великим Рейхом. Несли его. И теперь — что в остатке?)

Он ткнул в сторону острова Рюген, мимо которого проплывал траулер.

— Wir haben sie ihrem Schicksal überlassen! Diesen Ivanen, die dort… (Вот их на кого бросили?! На Иванов, которые там сейчас…)

В горле его клокотнуло.

— Wir aber fiehen Hals über Kopf. Man möchte heulen! (А мы как крысы с корабля. Выть хочется!)

И вдруг, откинувшись, в самом деле завыл по-волчьи.

К офицерам подбежал Торвальдсон:

— Meine Herren! Würden Sie bitte aufören! Wir befnden uns nur eine Meile von Rügen entfernt. Am Wasser verstärkt sich die Schallintensität. Wenn Russen etwas aufschnappen… Gott bewahre! Jeder Zufallstrefer… (Господа! Прошу прекратить. Мы всего в миле от Рюгена. Звук на воде усиливается. И не дай бог, если русские услышат!.. Любое случайное попадание…)

— Halt’s Maul! (Заткнись!) — рявкнул Ранке. — Deine Kiste ist bezahlt. Und du darfst dich nicht ins Gespräch der Ofziere von der siegreichen deutschen Armee einmischen! (Тебе заплачено за твое корыто. И не сметь встревать в беседу офицеров победоносной германской армии!)

Торвальдсон посерел. Вольф испуганно схватил приятеля за руку:

— Karl! Besinne dich! (Карл! Опомнись!)

Но Ранке уже не владел собой:

— So weit ist es also mit mir gekommen! Ein beschissener Skandinavier wird mir Verweis erteilen! Mein Land ist daneben. Es ist beschmiert, doch das maine!.. (Дожил! Каждый поганый скандинавишко будет мне указывать! А я возле своей земли. Обгаженной, но своей!..)